— И остальные хороши, — постановила лавочница, рассматривая от ворот трактира ястребов, сноровисто седлающих отчищенных от грязи тэрхов. — Особенно вон тот богатырь! И беленький пригож, но уж бабник небось, каких поискать! А вон тот мальчик прямо-таки маковым цветом цветет, тебе не подозрительно, матушка?

— Ещё как, — Веся и сама уже поняла, что румянец Лирса не имеет ничего общего со смущением, и сразу забыла и про своё недавнее намерение ни с кем ни разговаривать, и про тревоги о беде командира. — Лирс!

— Да? — мгновенно засияв счастливой улыбкой, устремился к ней младший, провожаемый хмурыми взглядами остальных. — Что ты хотела сказать, Весеника?

— Чтоб ты немного наклонился, — прохладная ладошка целительницы легла на лоб парня, вызвав новую блаженную улыбку на его губах и рассерженный взгляд куницы.

— Ансерт!

— Я ему говорил, чтобы шапку надел, — пробурчал алхимик. — Не драться же с ним.

— Вы оба меня разочаровали, — строго сообщила Веся. — Целитель должен быть настойчив, когда разговор идет о здоровье подопечного! А ты не улыбайся! Долг раненых — свято слушать целителей! Если раненые хотят выздороветь, само собой!

— Святые слова, матушка! — поддакнула лавочница. — Всё так. Строга! Но справедлива!

— Что с ним? — хмурый Берест уже стоял рядом с копающейся в кошеле с зельями Весей.

— Снова жар. Ну мог бы подумать, что он ещё слаб после ранения! И ему надобно одеваться теплее, чем остальным, и отдыхать больше!

Вот не хотела она уколоть командира, так вышло, но он принял её слова на свой счёт, нахмурился сильнее, глаза потемнели. Но сказал вовсе не то, чего она от него ожидала.

— Может, нам тут остановиться? Отлежится денек.

— Боюсь, мост поднимут, — голос Весеники стал мягче. — Тогда застрянем дней на пять. Я сейчас зелье дам, а вы проследите, чтобы шапку не снимал.

— Я не сниму, — виновато пообещал Лирсет и, не морщась, проглотил горькое зелье.

Глава восемнадцатая

В Забрег отрад въезжал, когда солнце уже уверенно катилось вниз, проделав большую половину пути по направлению к вершинам гор, белевших на западе. Веся ехала на своём привычном месте, после Береста и Ансерта, за нею неотступно следовал Лирсет, которому целительница вместе с жаропонижающим влила и сонного зелья. И теперь младший ястреб сладко спал, упакованный в уже привычный к такому использованию шатёр.

Двери многих харчевен, закусочных и трактиров были широко распахнуты, хозяева пользовались тёплой погодой, чтобы не топить печи. И изо всех этих дверей доносились бесподобные ароматы жареного мяса и рыбы, пирогов, супов и прочих очень аппетитных блюд, но командир не останавливаясь вел отряд к переправе.

Что мост ещё не поднят, Веся рассмотрела сразу и облегченно вздохнула. Нет, ей вовсе не хотелось поскорее оказаться в Сером гнезде, но она уже была однажды в Забреге, когда тут ожидала окончания ледохода толпа самого разнообразного люда. Купцов всех рангов, наемников, путников, странников, комедьянтов и, разумеется, жуликов и свободных лисичек. Во всех трактирах было шумно и тесно, измаявшиеся от безделья люди утешали себя медовухой и южными винами, всюду слышался хохот, ругань, притворный визг лисичек и звон оружия.

И именно то воспоминание и заставляло Весю так желать поскорее оказаться подальше от моста.

— К мосту очередь, — пробасил Ранзел, державшийся рядом с братом, замыкать отряд на этот раз пришлось Даренсу.

— Там бывают провожатые, — сообщила Веся, и командир молча кивнул, он и сам это знал.

Именно так называли тех, кому вовсе не нужно было на другой берег. Они приходили по нескольку человек, с пустыми сумами, занимали очередь и оставляли кого-нибудь ловить подъезжавших к набережной путников, чтобы ловко продать им очередь. И поскольку на эту удочку попадалась почти половина из желающих оказаться на противоположной стороне как можно скорее, остальные обычно молчали, когда видели, что перед ними стоят с сумами вовсе не те, кто был с утра.

— К мосту? — метнулся к тэрху командира первый провожатый уже через несколько минут. — Могу продать очередь. Всего пару часов подождете.

— Нет, — не останавливая зверя, отрезал ястреб.

— Пожалеете! До завтрашнего утра простоите, а лед уже трещит! Могут мост и ночью поднять, — кричал вслед несостоявшейся сделке жулик, но на него никто не обращал внимания.

— Очередь на мост, всего час и вы уже едете, — подступился к отряду следующий, но Берест молча проехал мимо.

Этот час непременно растянется на три, если тем, кто занял очередь впереди, удастся продать свои места.

— Полчаса — и вы на мосту, — этот торговец был похож на наемника, отставшего от отряда. — Я для друзей занимал, но их ещё нет.

— Так подожди, вдруг подъедут, — безразлично отозвался Берест, намереваясь проехать так же, как проехал раньше, но наемник уже смотрел мимо него, и на задубевшей от ветров коже проступало странное выражение.

— Княжна Весеника? — он пристально оглядел княжичей, опознал по вышивке на куртках ястребов и нахмурился. — Ты уезжаешь?

— Сколько стоит твое место? — вместо ответа осведомилась куница.

— Для тебя — ничего. И место чистое, впереди только один провожатый, но он заломил цену… никто не возьмет.

— А мы никого и не пустим, — басовито пообещал Ранзел, доставая кошель. — А место у тебя покупаю я.

И протянул засомневавшемуся воину на ладони несколько монет.

— Возьми, — кивнула наемнику Весеника. — Он в отряде старший… по денежным вопросам. И скажи, куда и с кем ты идешь?

— Шангор отряд собирает, обещал хорошие барыши, — нехотя пробормотал воин, забирая монеты. — Велел переходить на ту сторону.

— Вот как, — насторожился слушавший воина Берест. — Так идем с нами?! Шангора я знаю, он врать не будет. Может, он ждет тебя там? Через Ругор некоторые ещё отваживаются по льду переходить.

О том, что наемник решил немного заработать, пока не подошли соратники, он счел нужным забыть, у всех бывают в жизни трудные моменты. А делами одного из свободных воевод не мог не интересоваться, тем более, что дела эти затевались на землях его клана.

— Хорошо, — чуть помрачнел воин, — идем. Я — Мариш. А половину денег вам верну.

— Не нужно, — решительно отказался командир. — С нас ещё обед. Веди, показывай место. Ранзел, найди ближайшую харчевню, купи пирожков и кваса.

Веся молчала, зная, что поговорить с Маришем придется в любом случае, и лучше, если это случится после моста.

С переправой им неожиданно повезло. Мост был недостаточно широк, чтобы, не рискуя застрять намертво, могли разминуться две встречные телеги или повозки, и потому мостовые стражи, которым не было никакого дела до очереди, пропускали повозки поочередно, как только наберут не менее десятка. Подавая с разных сторон моста друг другу сигналы привязанными на шест флажками, а ночью — фонариками. И едва с одной стороны моста приходил сигнал, что обоз собран, стражник на другой заворачивал все телеги и пропускал только всадников до тех пор, пока с моста не сходила последняя телега.

Вот в такой удачный момент и попал отряд ястребов, не успевший даже дожевать принесённые Ранзелом пироги. Четверть часа они портили себе и зверям настроение рваной ездой, когда приходится то подгонять тэрхов, то останавливать и прижимать к перилам, чтобы пропустить тяжело груженую телегу, под угрожающее потрескивание льда и пугливое фырканье лошадей, запряженных во встречные повозки. И наконец всадники выскочили из толпы на широкую площадь, окружённую с трех сторон каменной стеной.

— Вот и Скалбрег, — облегчённо выдохнул Ранзел и скосил глаза на куницу.

Обычно именно тут, на чужом берегу, невесты из других кланов вдруг осознают, что прежняя жизнь осталась позади, и начинают рыдать и падать в обморок. А то и бросаются назад.

И хотя Весеника во время пути от Холодного до Забрега хмуро молчала, не отвечая на вежливые предложения женихов, ястребу показалась, будто теперь она ещё мрачнее, чем час назад.